Читать книгу - "Гибель богов [= Книга Хагена ] - Ник Перумов"

Хаген настолько погрузился в размышления, что не сразу заметил, как радужное мерцание вокруг него исчезло, тяжёлые сапоги, окованные шипастыми железными пластинками, утонули в мягкой высокой траве нежно-зеленоватого оттенка, источавшей слабый приятный запах, так похожий на аромат весенних лугов Восточного Хьёрварда; он не сразу услыхал птичий пересвист и радостный гомон дружинников, вновь увидевших свет, — ласковый свет яркого, но не обжигающего, не палящего немилосердно солнца.

Войско Хединсея оказалось в укромной долине, устьем своим открывавшейся на морской берег. По склонам карабкались тёмнолистные деревья с коричневыми гладкими стволами; их плотная кожистая листва была незнакома Хаген у. Вершины их походили на заострённые копья; промежутки между деревьями затягивали колючие побеги вьюна с крупными бледно-розовыми цветами. Гудели пчёлы; негромко рокотал прибой. Мир царил повсюду вокруг, и впервые за много дней и недель чутье Хагена на опасность сказало ему, что здесь им ничто не угрожает.

— Ста-а-новись! — зычно скомандовал тан. — Разбить лагерь!

Да, здесь было тихо, покойно и как будто бы безопасно, но Канут всё же выставил двойные дозоры, и часовые добросовестно всматривались и вслушивались, следя за малейшими колебаниями кустов или скрипом колеблемых ветром ветвей. Шли часы, вокруг всё оставалось спокойно, и войско предалось глубокому, бездумному отдыху. Кто полез купаться в тёплое море, кто устроился спать на мягких травяных матрацах; лишь самые жадные до боя вновь и вновь скребли лезвия своих мечей точильными камнями.

Роскошная ночь, полная терпких запахов, принесённых легким ветром из глубин приморских лесов, с невероятно крупными звёздами по бархатно-чёрному небу, с мягкими шорохами в зарослях, — будет ли ещё одна такая у его воинов, да и у него самого?.. Усилием воли Хаген заставил себя не думать о том, сколько ещё его дружинников, бестрепетно шедших за ним в огонь и в воду, не вернётся к серым хединсейским утёсам, ставшим домом для всех, кого выталкивал полнящийся людьми Восточный Хьёрвард.

Наступил рассвет, тёплые волны приняли в себя сотни и тысячи крепких мужских тел, привыкших к серо-стальным холодным валам родных морей и сейчас наслаждающихся новым для них, ласковым прикосновением пронизанной солнечными лучами воды. Затем по окрестным склонам застучали топоры, поспешно сооружался необходимый осадный припас.

Хаген медлил. Он замечал украдкой бросаемые воинами взгляды; в них он читал: «Хорошо бы подольше не отдавал приказа выступать!» И он оттягивал, сколько мог; когда же солнце, перевалив полдень, стало неспешно опускаться к горизонту, тан отдал наконец давно ожидаемую команду.

Его глаза, глаза опытного военачальника, не могли обмануться — войско собиралось неохотно. Люди вставали в строй с задержкой, тоскливо озираясь по сторонам. Никому не хотелось уходить из уютной долины.

— Братья! — крикнул Хаген. — Знаю, вам хорошо здесь. Обещаю, что после этого дела мы вернёмся сюда и сможем перевести дух по-настоящему! А сейчас — пристало ли таким мечам, как ваши, спать в ножнах? Наш враг уже наполовину повержен, но ещё силён. Его надо добить! Он будет пытаться сбить вас с толку, навести колдовского обманного тумана — не обращайте на него внимания, исполняйте лишь мои команды! Верьте мне, никогда и ни в чём не обманывавшего вас! Вы доблестно сражались во Храме, о каждом из вас будут петь песни, вы не дрогнули перед волшебством, вы не дрогнули перед самими Богами! Так неужто сейчас вы позволите предательской слабости овладеть вами?! Вперёд, во славу Хединсея!

И едва отгремели удары мечей о щиты, едва стих гул ответных криков войска, как над морем опустился серый занавес, сотканный из тысяч и тысяч жемчужных нитей тумана. Разом наступила тишина, и Хаген взмахнул мечом, молча отдавая дружинникам приказ следовать за собой.

И войско двинулось за таном, растянувшись широкой полосой вдоль призрачной границы Миров, чтобы оказаться там, на неведомом Авалоне, всем сразу в один момент.

Переход оказался мгновенным. На краткую секунду лицо тана погрузилось в холодную, чуть липкую взвесь, плававшую в воздухе, и затем прямо в глаза ему брызнули весёлые солнечные лучи, раздроблённые густой светло-зелёной листвой.

Ему показалось, что земля уходит у него из-под ног — настолько неожидан и пьянящ оказался аромат вечноцветущих авалонских прибрежных лесов. Тан не смог бы опознать ни единого дерева, ни единой травинки вокруг себя — всё было причудливым образом изменено в соответствии со странными прихотями здешнего хозяина. Стволы в этом лесу казались туго сплетёнными связками множества канатов; зеленоватую кору украшал агатовый сложный орнамент. Каждый лист покрывала тонкая вязь замысловатых узоров, образованных жёлтыми прожилками; малиновые цветы томно опускали тяжёлые венчики среди древесных ветвей.

Из зарослей прямо перед Хагеном высунулась чёрная голова муравья — правда, муравей этот был ростом с доброго волка. Ученик Хедин а не успел ни выхватить меч, ни даже поднять щит — этот авалонский обитатель молча и стремительно метнулся прямо к нему.

Успел Гудмунд. Воин ступил на землю Авалона, держа наготове свой нож-крюк; и он метнул оружие, даже не поняв толком, кто этот новый противник, по одному лишь движению, слишком быстрому, чтобы не быть опасным. Изогнутый, подобно серпу, крюк рассёк твёрдый панцирь громадного насекомого, отделив голову от туловища.

— Славно принимает нас Авалон, — проворчал Фроди, поудобнее берясь за дубину. Мглистое марево открытого пути назад за их спинами исчезло. Войско Хагена стояло на плотном прибрежном песке; волны с тихим рокотом накатывались на край отлогого берега. В миле от них, над зелёной пеной леса, возносились коричневатые уступы, уходящие вверх, к самым облакам, гигантскими ступенями, достойными стопы гиганта. Влево и вправо тянулся однообразный пляж, кое-где в море виднелись чёрные мокрые каменные зубцы — вершины подводных гряд.

Авалон чем-то очень напоминал то прекрасное место, которое они только что не без сожаления покинули, — напоминал и в то же время очень от него отличался. Что-то неуловимое, едва осязаемое было разлито вокруг, как-то по-особенному дрожал воздух над нагретыми скалами — тану почудилось, что там ведут сложнейший танец неведомые полупрозрачные существа, гении надземного океана. Таил в себе загадку и простой песок под ногами: зачерпнув горсть, Хаген увидел, что каждая песчинка отличается от других цветом — здесь встречались все сочетания, начиная от иссиня-чёрного и кончая рубиново-алым.

Тело убитого Гудмундом муравья зловеще чернело на берегу; тан с благодарностью кивнул воину, но тот, казалось, не обратил на это никакого внимания — он рассматривал труп, и лицо его было полно самой неподдельной скорби. Прежде чем Хаген успел задать вопрос, Гудмунд выпрямился.

— Я поступил дурно. — Голос его звучал сухо и надтреснуто. — Здесь нельзя никого убивать. Быть может, он не стремился напасть. Я лишил его жизни по пустому подозрению…

— Опомнись, ты что! — рявкнул Фроди, хватая друга за плечо. — Не ты его, так он тебя — глянь, какие челюсти! Ручаюсь, доспех прокусят!